Каждый, кто приезжает в Каракалпакстан, обязательно хотя бы один раз посещает местные рынки. При этом внимание даже не самого внимательного посетителя обязательно привлекают многочисленные мальчишки с тачками, готовые отвезти приобретенные продукты не только до стоянки вашего автомобиля или остановки городского транспорта, но до любого района города. Вопрос лишь в размере оплаты.

Мальчик по имени Сарвар учится в седьмом классе одной из школ Нукуса. На вопрос, как давно он работает на рынке, Сарвар задумывается, наверное, впервые столкнувшись с подобным вопросом, и, подсчитав в уме, нерешительно отвечает: «Больше трех месяцев».

За Сарвара в школу, по его словам, «ходит» мама. Вернее, она договорилась с учителями, чтобы мальчишку не отмечали, как отсутствующего на уроках. Разумеется, за вознаграждение.

У Сарвара и мать, и отец безработные, поэтому на худые плечи тринадцатилетнего мальчишки возложена вся тяжесть ответственности за семью.

А вот другой случай. У подростка, выросшего без отца, от туберкулеза умерла мама. Перед кончиной она позвала соседку и попросила присмотреть за ее сыном. Соседка приютила мальчика, и он стал пятым членом ее семьи, в которой и без того нечего было есть.

«Бывали дни, когда семья из пяти человек оставалась лишь с одной буханкой хлеба», - чуть не плача рассказывает эта добрая женщина трагическую историю своей семьи, проживающей в одном из пригородных посёлков Нукуса.

Теперь мальчик просто вынужден ходить на базар – толкать тележку. По словам приёмной матери, с единственной целью – «выпить горячего кофе с пирожками на обед». Этого подростка в школе также ежедневно отмечают в классном журнале, как присутствующего.

«Если мы не в состоянии сделать так, чтобы голодные дети не катали тележек на рынках, давайте выкрасим их тележки в желтый цвет, чтобы каждый посетитель рынка знал, что за такой тачкой - нуждающийся в нашей помощи подросток. Положил купленное на тележку, помоги ребенку ее тащить, а затем заплати ему вдвое больше, чем он просит, как тебе сердце подскажет», - предлагает пенсионер из райцентра Мангит.

Дети идут зарабатывать на кусок хлеба не только на рынки. Их можно увидеть сегодня на любой улице больших и малых городов Каракалпакстана, стоящими у прилавка и торгующими жвачками или другой мелочью. Таков, как говорится, городской пейзаж.
В сельской местности привлечение детей к труду имеет сезонный характер. Весной - прополка хлопчатника, осенью - уборка урожая. В своем «патриотизме», выраженном в том, чтобы любой ценой стать «победителем соцсоревнования» и выслужиться перед начальством местные чинуши не знают предела: для вышеназванных работ отрываются от уроков даже ученики 5-6 классов. При этом о создании минимальных условий труда и речи быть не может - дети в поле не обеспечиваются даже кипяченой водой.
Учителя же, получающие мизерную зарплату, только рады таким «каникулам». Записывая в классные журналы непройденные уроки, как состоявшиеся, они в эти недели спокойно занимаются своими домашними делами. Один из сельских учителей на вопрос, не совестно ли детей отправлять на кабальный труд, отвечает, что нынче говорить о совести и порядочности вышло из моды - засмеют.
Каракалпакское Министерство народного образования никаких официальных приказов о привлечении учащихся к сельхозработам не давало. Как выяснилось, это изобретение местных хокимов. При этом, как считает профсоюзный работник одного учреждения, прополка хлопчатника и сбор урожая относятся к категории тяжелых физических работ, на которые детей привлекать запрещено категорически.

Между тем, детей привлекают не только на поля, но и в качестве пастухов. Животноводческие фермы, отданные фермерам, как однажды сказал президент Ислам Каримов, не знающим, с какой стороны доить коров, давно дышат на ладан, а домашний скот остался чуть ли не единственным источником пропитания семьи - заработанного с арендованного хлопкового поля, к примеру, семье из четырех человек не хватает даже на хлеб.

Волонтёр каракалпакского отделения фонда «Милосердие и здоровье» Ирина Лукащук считает, что родителей понять можно - трудности жизни заставляют их мириться с эксплуатацией детей. «11-12 летние дети своих прав не знают, и для их подчинения часто применяются меры физического воздействия, поэтому они безропотно идут туда, куда посылают», - считает Лукащук.

Казий мусульман Каракалпакстана Кидирнияз Алимбетов причину привлечения детей к непосильному труду видит в недостаче настоящих учителей, а также в недостаточном знании населением основ религии. «В первой суре Корана пишется о значении получения знаний для взрослых и детей, поэтому отрывать детей от учебы – грех», - напоминает казий.

По мнению преподавателя психологии педагогического института Нукуса, чтобы изжить применение детского труда в повседневной жизни, необходимо провести широкомасштабную кампанию по всему Узбекистану.

«При этом основной упор должен быть сделан на подготовке педагогических кадров. Учитель в школе должен быть первым барьером на пути дискриминации прав детей», - убежден преподаватель.

Адвокат, член узбекистанской секции Международной организации прав человека Бахром Абдурахманов напоминает, что 20-го ноября 1989 года ООН приняла Конвенцию о правах детей, в 1992 году к ней присоединился Узбекистан, в котором Конвенция вступила в силу с 1994 года.

«В статье 19 Конвенции подчеркивается, что «государства-участники примут необходимые законодательные, административные, социальные и просветительские меры с тем, чтобы защитить детей от всякого социального или психологического давления, оскорблений, грубого отношения или эксплуатации со стороны родителей или других заботящихся о детях лиц».

Законы Узбекистана, например, Кодекс законов о труде в статье 200 строго регламентирует, что дети только после исполнения им 14 лет, и то с согласия одного из родителей, могут привлекаться к легким работам, не наносящим вреда здоровью ребенка, а также процессу получения им образования», - говорит правозащитник.

Бахром Абдурахманов также приводит 32 статью вышеназванной Конвенции, где говорится: «Государство признает право ребенка на защиту от экономической эксплуатации, а также на защиту от выполнения всякой работы, которая может быть опасной для его здоровья или воспрепятствует получению им образования, или наносит вред его здоровью, физическому, умственному, нравственному и социальному развитию».

В этом году в Нукусе Конвенция о правах ребёнка была переведена на каракалпакский язык. К сожалению, создается впечатление, что значимый международный правовой документ даже на родном языке никем до сих пор до конца не прочитан, ибо нигде в республике не видно ни плакатов, ни агитационных панно, привлекающих внимание к позорности такого бича общества, как эксплуатация детей.

Необходимо заметить, даже в Туркменистане, который в международном рейтинге по правам человека оказался вечным соседом Узбекистана, принят Указ о запрещении детского труда. Ташкент, к большому сожалению, в этом направлении не продвинулся ни на шаг.

Одним из важных рычагов воздействия на Ташкент мог быть принятый Конгрессом США «Акт о демократии и правах человека в Центральной Азии». Документ предусматривает «создание неправительственных организаций по продвижению демократии и поддержке прав человека, развитие устойчивых гражданских организаций, включая демократические политические партии».

Также в числе рекомендаций «Акта» - создание независимых СМИ для работы в странах Центральной Азии при поддержке со стороны неконтролируемых государством типографий и целый ряд других направлений, включая наблюдение за ходом выборов, борьбу с коррупцией, обучение представителей правоохранительных структур.
Осуществление данной программы, несомненно, дало бы свои положительные результаты и по части, если не полного искоренения, то хотя бы существенного уменьшения масштабов детского труда в Узбекистане, включая и Каракалпакстан. Но, к большому сожалению, ухудшение отношений Узбекистана с США после известных Андижанских событий мая 2005 года не оставляет шансов на полномасштабное осуществление данного проекта.

Есть и другие способы решения данной проблемы. Например, в Германии в своё время отказались покупать товары, произведенные в Пакистане с привлечением детского труда. Почему наши друзья в Евросоюзе, покупая хлопок из Узбекистана, не ставят таких же жестких условий?

Или коммерческие интересы в Узбекистане у господ европейцев выше их нравственных критериев? Как бы там ни было, сегодня на хлопковые поля брошены тысячи и тысячи детей, не говоря уже о детях, катающих тележки на базарах...