Четверг, 28.03.2024, 19:51



























































Меню сайта
Наш опрос
Ваше мнение о сайте
Всего ответов: 100
Главная » 2010 » Июль » 26 » Киргизы и жизнь их
Киргизы и жизнь их
03:42


Из истории завоевания Туркестана

(Киргизами в 19 веке называли казахов )

Анонимный автор. Журнал «НИВА» Санкт – Петербург 1870 год № 40

По губерниям астраханской, самарской, оренбургской, южной и средней части пермской, южной части тобольской, по киргиз-кайсацким степям – странствуют по преимуществу три кочующих племени: киргизы, башкиры и калмыки. Так как первые сравнительно сохранили большую самостоятельность, и менее других изменились от нашего влияния в своих правах и обычаях, - то мы полагаем, что читателям нашим интереснее будет познакомиться с их бытом и племенным характером. Эти три народа часто смешиваются даже местными русскими, которые часто не отличают их друг от друга даже названием, а всех безразлично называют "татарами”. Русское влияние настолько оказалось сильным, что башкиры и киргизы, столь родственные между собою, почти уже не походят друг на друга, за исключением языка, который остался у них один – с самыми незначительными различиями, так что они понимают друг друга.

Киргизы до сих пор – совершеннейшие кочевники, почти единственные обитатели необозримых степей, в которых кроме них, хозяйничают лишь люди одинакового с ним происхождения, развития, образа жизни; родина их обширна – она простирается от Урала до озера Балкаши-Ноора, от Каспийского моря до Алтая. О башкирах нельзя того же сказать; у них есть деревни и поля – и только некоторые из них на лето покидают свои убогие лачуги, чтобы дать отощавшему скоту отъесться на сравнительно тесных пастбищах. Башкир живет по законам, которые ему даны, служит в уральских казаках; киргиз – сам себе закон, и тогда только признает себя обязанным воевать, когда ему лично грозит опасность. До сих пор нашим еще не удавалось, несмотря на множество рассеянных по степям острогов (крепостцы из досок, обведенные валом и рвом), вполне покорить киргизов, тогда как с башкирами это не представило трудности – тем более что они живут в землях по большой части населенных русскими, так что местами скорее башкиры живут между русскими, чем русские между башкирами; отсюда и большое влияние на них русских. С каждым годом они более и более теряют свою народность и более привыкают к оседлости, так что не в далеком будущем исчезнут между ними последние кочевники.

Башкиры стоят, если можно так выразиться на более высокой степени цивилизации чем киргизы; на за то они – народ крайне испорченный, коварный, скрытный и, при кажущейся тупости, хитрый и вороватый. Киргизы, напротив, гостеприимен, - чего впрочем нельзя отнять и от башкира, - открыт, добродушен, и, при всей флегме, наивен и легкомыслен.

Путешественнику, вынужденному ночевать в башкирском селении, которое состоит нередко из одной шайки мошенников, или имеющему башкира ямщиком, не мешает держать оружие под рукою (особенно ночью) и спать не слишком крепко, иначе весьма легко может случиться, что его ограбят или даже убьют.

Владения киргизов с запада отделяются Уралом и живущими тут казаками – от земель другого родственного племени, калмыков; с землями же башкиров они граничат с севера и северо-запада; с востока киргизы имеют соседями монголов; к югу земля их простирается до самой Ишимской степи. Точнее определить границы невозможно, потому что они частью беспрестанно меняются, а частью вовсе не существуют.
Большими ордами, предводительствуемыми Ханом, киргизов уже более не встречают. Они обыкновенно следуют за своими стадами маленькой ордой из пяти или десяти семейств, на грубых, двухколесных телегах, - и то тут, то там разбивают палатки по близости хорошей воды. Иногда даже одна семья, со своими маленькими стадами, сама по себе странствует по широким степям.

Бедные жилища киргизов устроены так практично, как может научить лишь природная сметка и долгий опыт. Шатры свои они разбивают в три-четыре часа, снимают же и нагружают на телегу в еще более короткое время. Такая каша (называемая калмыками юртой, а монголами гирей) имеет форму стеклянного колпака, 10-12 футов вышины в середине, и покрывает поверхность в 150-200 квадратных футов. Сруб составлен из множества деревянных брусков перевязанных ремнями, покрыт толстым войлоком (кошмою) и сверху обвязан еще тесьмами, в руку шириною, плетеными из конского волоса, или просто волосяными веревками. Вход завешен подбитой холстом кошмою. По середине, над самым очагом, состоящем из двух-трех камней или чугунного треножника или тагана, сделано отверстие фута в два или три, которое можно задернуть при помощи двух волосяных снуров и которое служит столько же для впущения света, сколько для выпуска дыма. Шатер к земле прикреплен вбитыми в нее кольями. Благодаря своей практичной форме, он доставляет полную защиту от бури и дождя. Зимою кладут войлок в два-три ряда, и снаружи обкладывают снегом. Топливом служит киргизам сушеный лошадиный или коровий навоз.

Внутренность такой каши представляет беспорядочных сбор всего что составляет хозяйство киргиза: тут (без всякого порядка или опрятности) валяются разбросанные кошмы, бараньи шкуры, котлы, тряпки, провизия, валеные шапки и сапоги, сундуки, деревянная посуда, седла и всякая всячина. Так как пол только местами покрыт кошмами, которые служат постелями, а остальное – голая земля высохшая и разрытая, то при каждом движении подымается пыль. Горящий на очаге навоз постоянно наполняет кашу дымом; кроме того, несмотря на отверстия, в ней заводится особый кислый запах, который ночью делается положительно ужасен, потому что в этом тесном пространстве спят иногда до восьми человек. Насекомые всякого сорта гнездятся в шубах, кошмах, даже в войлоке шатра. В особенности невыносимо жить в такой каше зимою, когда беднейшие вынуждены забирать в нее же телят, ягнят и жеребят. Все это заставляет страдающих грудью (которые обречены докторами пить кумыс в течение двух-трех месяцев) тотчас же ставить себе отдельную кашу, чтобы по крайней мере избавиться от всяких животных. Есть впрочем исключения – хотя и крайне редкие: бывают каши, в которых земля устлана богатыми персидскими коврами, стены завешаны красивыми материями, вдоль которых тянутся диваны, между тем как с одной стороны стоит низенькая постель, окутанная бесчисленными занавесами от комаров, да столик с прекрасным чайным прибором. Такими шатрами конечно обладают лишь очень богатые хозяева, часто и подолгу бывавшие в больших городах, - а еще чаще татары или бухарцы, путешествующие по делам или даже просто для своего удовольствия.
Необходимейшая утварь каждого киргизского хозяйства, это – турзук, т.е. кожаный мех, который содержит около десяти ведер; в нем хранится кумыс, в нем же и делается.

Кумыс (одна из главных статей пищи киргизов) есть, как известно, смесь коровьего, овечьего и преимущественно кобыльего молока, которая в продолжение 10 – 14 дней киснет и бродит. Во все это время, ежедневно несколько раз сильно мешают эту жидкость длинною палкою, поперек конца которой прикреплена маленькая дощечка; тоже самое повторяют каждый раз как нужно пить кумыс, прежде чем наливать его. Он имеет запах кислый, захватывающий дыхание, а вкусом похож на сыворотку от масла. Он очень сытен, так что человек в первый раз пьющий его – не в состоянии проглотить больше стакана; но самые слабые больные, которым кумыс сначала даже противен, так втягиваются, что выпивают его восемь и десять стаканов без усилия, и находят его вкусным. Если досыта напиться его, он производит некоторого рода опьянение, человек впадает в какую-то истому, хотя не хочет спать, но не хочет как-то ни двигаться, ни говорить, ни думать. Без кумыса киргиз не в состоянии просуществовать ни одного часа. Если пастух гонит стадо в поле, он берет с собою маленький турзук с кумысом (около ведра); куда бы и как бы ненадолго киргиз ни отправлялся – неизбежный турзук непременно при нем. Ежеминутно дети и взрослые выпивают по чашечке; если у киргиза гости – это первое угощение. И сколько они тянут его – только дивиться надо! В три четыре часа, за приятельской беседой, или просто сидя кружком вокруг огня, подогнув ноги калачиком, они выпивают каждый от восьми до десяти чашек, а чашки эти содержат не менее двух стаканов – иногда и больше. Весной и летом, в самую молочную пору, киргизы еще изготовляют из коровьего и овечьего молока чрезвычайно острый сыр, который они сушат на солнце и берегут на зиму. Так как у них нет определенного времени для еды, то целый день видишь их с куском этого сыра в руке. Он у них в таком же почете как кумыс. Коровье масло и муку они употребляют почти только на печение каких-то лепешек; хлеб у них редкость.

В торжественных случаях они зарезывают быка, корову или лошадь – и довольно вкусно приготовляют мясо с рисом, хотя, как и все прочее, без соли. В таких случаях они обыкновенно сзывают бездну гостей, чтобы разом все съесть, и каждый гость обязан усердно помогать в этом хозяину, чтобы не обидеть его.

Киргизы вообще чрезвычайно гостеприимны. Как только хозяина уведомляют, что к его шатру приближаются гости, он выходит, ждет их на пороге, делает несколько шагов им на встречу, обеими руками берет протянутые ему руки гостей, просит их пожаловать в шатер, где он каждому указывает место у очага. Первым делом, в ожидании других кушаний, подается кумыс. Когда наконец являются эти кушанья, все едят из одного блюда, пальцами, причем хозяин все уговаривает гостей кушать побольше – и конечно вменил бы себе в великую честь, если бы ему удалось гостя закормить до смерти.

После обеда или ужина, когда все чистенько вытрут пальцы об сапоги или полы, опять является на сцену кумыс и уже не исчезает. Если гость – европеец, ему подают особый прибор, с ложечкой, ножом и вилкой. Несмотря на эту любезность, европеец редко с аппетитом ест их кушанья, потому главное условие для оценки их по достоинству – не знать и думать о том, как их приготовляют. Так, например, весьма нередко случается, что во время доения в шайку попадают вещи совсем туда не принадлежащие – и в большинстве случаев не выкидываются, а если и выкидываются, то при непосредственной помощи грязной руки. На такие мелочи обыкновенно не слишком-то обращают внимание, а все как есть выливает в турзук – может быть даже это способствует брожению. Одного взгляда на котел достаточно чтобы убедиться, что он никогда не чистится, вследствие чего внутри образуется толстая короста из земли и осадок различных варимых в нем кушаний. В такой же точно неопрятности киргизы держат свое тело и платье. Рубаху киргиз не снимает до тех пор, пока она у него лохмотьями сама не развалится; в праздник он только сверху надевает свой лучший наряд, который тоже лоснится от жира. Хотя киргиз, следуя заповеди Магометой, должен бы умываться по несколько раз в день, но он это исполняет крайне редко – и то единственно в виде обряда, так что он только слегка смачивает концы пальцев.

Одежда мужчин состоит из длинного мешка (падающего много ниже колен, с длинными рукавами широкими к низу) и коротких штанов. Кроме того, так как мужчины стригутся под гребенку, они носят плотно прилегающие к голове колпаки из кожи или чего другого, обыкновенно вышитые или выложенные фигурами из блесток или цветных стекол, а у богачей из драгоценных камней. Сапогов или туфлей киргизы по большей части не носят, а надевают их только тогда когда отправляются в гости или в город. Зимою киргиз ходит в тулупе и меховой или валеной шапке. Иногда случается встретить в городах весьма опрятно одетых киргизов, но это уже не настоящие киргизы, а цивилизованные по-бухарскому торговцы. Они вообще охотно перенимают нравы и одежду бухарцев. Дети тоже обыкновенно бегают в мешке, или рубахе, и колпаке; остальное же – как Бог создал. Их с малолетства приучают к неопрятности. Так например, один путешественник рассказывает, что одной киргизке почему-то вздумалось вымыть своего пяти или шестимесячного ребенка. Она для этого выбрала день пожарче, в самый припек вынесла ребенка, голого, к близ лежащему озеру, зачерпнула воды и полила ею ребенка, осторожно держа его на воздухе за одну ручку, потом взяла его за другую ручку и полила с другой стороны. В виде лишней роскоши она еще несколько раз побрызгала в него – чем и кончился мудреный процесс омовения, к полному ее удовольствию.

Киргизы чрезвычайно любят детей своих, и в высшей степени балуют их. Нередкость видеть мальчишек пяти и шести лет – неотнятых от груди; спать их кладут в деревянные ящики, спленутых ремнями вместо свивальников, да еще укачивают. Такие же нежности оказывают старикам: в холодные ночи их по шею зарывают в горячую золу. Иные старики доживают до ста лет, и живут уже одним кумысом.
В одежде женщин особенно характеристично мешкоообразное покрывало, которое они носят в городах. Оно набрасывается на голову, закрывает лицо, оставляя только отверстие для глаз, и падает двумя углами на грудь и спину. С этим покрывалом киргизки отлично умеют кокетничать: когда им попадается европеец, они потихоньку дергают его за задний конец, так что перед поднимается и обнажает лицо; а если встретится мусульманин – тотчас закрываются. В виде украшения они вплетают в косы длинные цветные ленты, к которым приделаны золотые и серебреные монеты, нередко от тридцати до сорока штук; числе иногда бывают монеты величиною в рублевую. Киргизки любят белиться и румяниться, - а ногти на пальцах, как все жительницы Востока, красят в желтую краску.

Как общее правило, киргизы имеют только по две жены (у богатых, впрочем, бывает и до шести и до семи), которых они покупают у родителей или ближайших родственников за калым, т. е. известную плату, обыкновенно отсчитываемую скотом, овцами и лошадьми, - и затем уже считают своей законной собственностью. Если невесту похищают, что случается нередко, то цена впоследствии посылается по уговору.

Так как все время мужчин занято стадами, охотой и торговлей, то все прочие работы возложены на женщин: они ставят и снимают шатры, стригут овец, делают войлок, плетут тесьмы, крутят веревки и т.д., не говоря уже об обыкновенных женских работах: доении коров, овец и кобыл, делании сыра и кумыса, уходе за детьми.
Гнетущий дневной зной летом всех принуждает уходить в шатры, тем более что это почти единственное время, в которое можно спать спокойно, не страдая от комаров – ужасного бича степей. Так как в эту пору все спит, а пастухи со стадами – в поле, то в стане господствует глубокая тишина. Тем шумнее бывает по утрам и в особенности вечерам, когда стада возвращаются для доения. Уже издали они заявляют о себе блеянием, мычанием, ржанием – и этим будят весь стан. Женщины собирают свои шайки; старики, охая и кряхтя, выползают из шатров, чтоб послушать новостей; дети готовятся ловить и загонять телят и жеребят, и с радостным криком бросаются на встречу стадам, точно это для них новость.

Подходя к стану, пастухи разделяют стадо на кучи, и дети принимаются за работу. Под страшный шум, хохот, крик, начинается гоньба – и продолжается до тех пор, пока все телята и жеребята, будучи изловлены и привязаны, образуют один круг. Каждая корова становится подле своего теленка, каждая кобыла подле своего жеребенка, так что при доении ни одна не может быть обойдена. Все это время не прерывается воркотня и ругань женщин, командование пастухов, ржание и мычание стада. После доения, телят и жеребят отвязывают – и стадо некоторое время отдыхает, пока на ночь его опять не погонят дальше от шатров.

Зимой за стадами нет никакого ухода; они сами должны выкапывать себе корм под снегом копытами, и не защищены ни чем от непогоды, мороза и метелей, - так что в очень холодные зимы гибнет множество скота, больше чем даже в летнюю засуху. Говорят, что испарения от большого количества палого скота часто причиняют чуму; это весьма вероятно, если вспомнить, что о закапывании мертвых животных в землю, при многочисленности стад, не может быть и речи. Главным образом стада состоять из овец и лошадей; затем следует рогатый скот, а в некоторых местностях и верблюды.

Овцы быстро жиреют от травы, растущей из соляной почвы, и у них сзади нарастает курдюк, как бы подушка, в которой накопляется до пяти фунтов сала. Одногорбые верблюды служат вьючными животными караванам, ходящим между Бухарой и русскими торговыми городами. Лошади невелики, костлявы и невзрачны, даже не особенно сильны, но удивительно быстры и выносливы. Их продают обыкновенно дикими – и нужно большое терпение и искусство, чтобы приучить их ходить в упряжи. Гораздо реже случается чтобы на лошади нельзя было ездить, потому что киргиз не спрашивает, выезжена ли они или нет, а вскакивает, когда случится надобность, на первого попавшегося коня, - и уж тогда, как бы конь ни прыгал, ни поднимался на дыбы, ни бросался – ни что не помогает: всадник точно прирос к нему; после нескольких неудачных попыток сбросить с себя седока, лошадь стрелою мчится в степь, несколько часов побесится, потом утомится, успокоится и послушно дает собою управлять. Это удивительное умение киргизов обращаться с лошадьми – происходит от того, что они с малолетства привыкли к ним и научаются по ним лазать почти прежде чем ходить. У каждой каши всегда привязано несколько оседланных лошадей, которые и служат молодому поколению для гимнастических упражнений, - причем весьма редко случается несчастие, благодаря добродушию животных. Если малюткам удается отвязать одну лошадь – их несколько на нее влезают и скачут с криком и ликованием по степи; конечно каждый свалится несметное число раз, но через это постепенно научается крепко сидеть.

Когда мальчику минет восемь или девять лет, его подвергают особого рода искусу, после которого он признается настоящим всадником. Когда гонят стадо с пастбища в стан, мальчика сажают на лучшего бегуна и крепко привязывают к седлу. Шествие совершается сначала медленно, пока идущий впереди пастух чего-то не гаркнет стаду. Тогда оно вскачь бросается к шатрам, где посвященного, почти бесчувственного от испуга и быстрой езды, снимают с лошади. С этих пор он уже каждый день ездит на пастбище и назад – и в скором времени научается скакать непривязанным. Киргизу ничего не значит на полном скаку поднять с земли платок или монету. В торжественных случаях у них устраиваются такие игры, а также стрельба в цель из лука, единоборство и пр.

Самый лучший случай выказать свое наездничество и ловкость – представляет киргизам охота на волка; они отправляются на нее верхом – и единственного врага их стад, серого зверя, до смерти забивают нагайками. Чтобы достать его нагайкой, им нередко приходится цепляться за лошадь одной ногой да за гриву одной рукой. Так как они сызмала целый день в седле и, когда скачут, стоят на стременах, то у них у всех кривые ноги. Женщины, хотя и не могут померяться с мужчинами, однако тоже хорошие наездницы, уж конечно не с дамскими седлами.

Беспрестанно случается кража лошадей и подает повод к долгим препирательствам. Чуть только одна орда заметит, что сторожа у соседей орды небрежны, - тотчас решает снять лагерь. К вечеру который-нибудь из самых ловких наездников крадется на пастбище, высматривает удобную минуту, и, набросив на одну лошадь узду, вскакивает на нее и мчится, в то же время заманивая часть табуна за собою. Пастухи бросаются удерживать лошадей и этим дают возможность вору удалиться – и воротиться к своим, которые ждут его, готовые подняться в путь. Их конечно не оставляют в покое, а долгое время преследуют. Таким образом возникают беспрерывные мелкие войны, поводом к которым также нередко служит похищение женщин.

Киргизы – мусульмане, но исламизм ими сильно изменен и приспособлен к их характеру. Кроме того у них сохранились разные обряды, свидетельствующие о поклонении звездам и духам хранителям стад.

Плясок у них, кажется, нет совсем; а песни их необыкновенно однообразны, заунывны и тихи – истинное подобие монотонности степей. На веселых празднествах эти грустные напевы, хотя не лишены благозвучия, как-то не уместа.
В известные времена киргизы подходят к городам, с которыми ведут значительную меновую торговлю – выменивая войлок, овец, лошадей на муку, деревянную и железную посуду и предметы роскоши. Всех больше с ними торговых сношений имеют Оренбург, Троицк и Петропавловск. Сотни тысяч овец каждый год закупают наши купцы и режут их ради сала, которое отсылается заграницу. В Екатеринбурге два раза в год бывают ярмарки, на которые приводят много сотен накупленных в степях лошадей, особенно полезных для обозов, по своей выносливости. Их тоже много берут в кавалерию.

Кроме названных городов, этот меновый торг производится и во всех маленьких острогах. С бухарской стороны главные центры его – Ташкент, Самарканд, Хива.
Киргизы и жизнь их

(Киргизами в 19 веке называли казахов )

Автор не известен. Журнал «НИВА» Санкт – Петербург 1870 год

Просмотров: 1233 | Добавил: dtillahodja | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 1
1 Кызыл Корт  
0
Правильнее Киргиз-Койсак или Казак,не путайте с Русскими казаками.Есть также Киргизы Енисея,то есть Хакасы,Киргизы Кыргызстана,племя Киргиз в составе Башкир.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа
Календарь новостей
«  Июль 2010  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
   1234
567891011
12131415161718
19202122232425
262728293031
Поиск
Друзья сайта
Статистика
Copyright MyCorp © 2024