О ситуации в странах Центральной Азии Элин Йонссон знает не понаслышке. Скоро состоится и премьера ее фильма, снятого в Кыргызстане и посвященного судьбам гастарбайтеров. Мы попросили саму Элин рассказать подробнее – и о книге, и о фильме.

Фергана.Ру: - Элин, когда и чем Вас заинтересовала Центральная Азия, в частности, Узбекистан?

Элин Йонссон: - В 1992 году, когда мне было семнадцать лет, я жила по культурному обмену в московской семье. У моей московской «мамы» были связи в Узбекистане, она мне очень много рассказывала об этой стране, о древней культуре и истории Центральной Азии. Регион привлек меня своей экзотичностью и красотой. После путча в 1991 году, когда Советский Союз начал рушиться, я поняла, что теперь между республиками появятся границы, и решила съездить посмотреть Казахстан и Узбекистан. Я села в Москве на поезд и поехала в Алма-Ату, оттуда отправилась в Ташкент, Самарканд и вернулась обратно.

В Узбекистане у меня появились друзья. В 2000 году я приезжала туда на День свободы прессы, а в 2003-м в течение месяца путешествовала по Центральной Азии и сделала несколько репортажей.

В 2005 году швейцарская организация поддержки СМИ CIMERA (Civic development. Media support. Research and analysis – «Гражданское развитие. Поддержка медиа. Исследования и анализ») пригласила меня поработать консультантом в узбекский еженедельник «Даракчи», чтобы помочь повысить качество подачи новостей. Я согласилась, и в мае уже работала в Ташкенте.

Когда в Андижане начались волнения, я решила туда поехать, но не знала, как это сделать. Я поняла, что в «Даракчи» не очень хотели моей поездки в Андижан. О том, что там происходит, никто не говорил и не писал. А тринадцатого мая мне сообщили о стрельбе в Андижане.

Обложка книги Элин Йонссон «Искусство скрывать массовое убийство»

У меня не было журналистской аккредитации, я приехала в Узбекистан по бизнес-визе, и это мне помогло. Когда по дороге нас останавливала милиция, я делала вид, что не знаю русского языка, а на вопрос «Она журналистка?» мои спутники отвечали, что я - художница, еду в Фергану покупать картины местных мастеров. Меня так и зарегистрировали на перевале в качестве художницы. И когда я уже выезжала из Андижана, купила несколько картин, которые и предъявила потом милиционерам на перевале.

Мы работали в Андижане несколько дней. Брали интервью у местных жителей, свидетелей трагедии, ездили по городу, не в общественном транспорте, конечно. Хотя однажды я рискнула поехать на маршрутке, предварительно закрыв лицо платком.

Фергана.Ру: - Каким был город в те дни?

Элин Йонссон: - Города я практически не видела. Передвигалась, в основном, лежа на сиденье машины, чтобы меня никто не видел. Практически все время пребывания в Андижане я провела в чьих-то домах. Видела только улицу Чулпон, где мне показывали следы от пуль на окнах, по которым в те дни стреляли, чтобы не было свидетелей. Видела также кровавые пятна на земле, театр, в котором произошел пожар, тюрьму и танк рядом с ней. Настроение жителей было очень мрачным. В городе царила атмосфера страха.

Люди были очень возмущены произошедшим, тем, что власти запретили им проводить поминки по погибшим. Им хотелось поделиться своей болью, но они боялись. Куда бы мы ни приехали, все к нам сначала подходили, но, увидев мой микрофон, люди пугались, терялись, прятались. Даже убегали от нас, когда мы начинали снимать на видеокамеру. Но иногда местные жители сами подходили к нам, узнав, что мы журналисты, и рассказывали о том, что пережили. Мне удалось собрать немало интервью – часов на сорок-пятьдесят. Многие рассказывали о том, где они были в этот день, как им удалось спастись – кто-то пошел домой пообедать, другие успели спрятаться, так как их дома стояли рядом с площадью. Все спаслись разными путями. Но все в этот день кого-то потеряли. В людях было много боли, во время бесед с нами они дергались от шорохов, озирались по сторонам, плакали от страха. Это было ужасно.

Милиция была повсюду, в служебной форме и гражданской одежде. В Андижан ведь перебросили сотрудников правоохранительных органов из других городов Узбекистана. Кроме них, по городу ходили молодые мужчины, которых власти заставили патрулировать улицы и контролировать обстановку. Они были везде, особенно много их было в Старом городе. Однажды мне удалось поговорить с одним из милиционеров, который был в гражданской одежде, и он мне рассказал, как ходил задерживать людей, которых потом пытали, чтобы они взяли на себя вину за случившееся.

Фергана.Ру: - За Вами следили?

Элин Йонссон: - В первые дни – нет. Но мне показалось, что одна из тех [женщин], у кого мы брали интервью, «настучала» на нас. Однажды мы встретились с Маркусом (Маркус Бенсманн, немецкий журналист. - Прим. ред.), который тоже находился в Андижане в те дни. За ним уже тогда была установлена слежка. Я увидела, что к нам направляются люди, в которых сразу угадывались сотрудники спецслужб. Я сидела в машине, и, поймав их взгляд, крикнула водителю «Поехали!». Мы не знали, за кем они следуют - за нами или за Маркусом, который уехал в другой машине, и очень долго петляли по узким улочкам города в надежде затеряться. Мы поняли, что найти нас - это уже вопрос времени, поэтому собрали вещи, взяли еще несколько интервью и уехали из Андижана.

Фергана.Ру: - Мнения людей, дававших Вам интервью, расходились или совпадали?

Элин Йонссон: - По-разному было. Например, когда мы спрашивали, кто такие акромисты, существуют они или нет, одни говорили, что это очень плохие люди и виноваты в случившемся, другие уверяли, что они - очень хорошие ребята. Но все наши собеседники утверждали, что в тот трагический день на площади были, в основном, мирные люди, много детей и женщин, что большинство из них – жители Старого города, что многие попали туда случайно…

Фергана.Ру: - …и что эти люди были безоружны?

Элин Йонссон: - Да. Там было порядка семидесяти молодых мужчин с автоматами, они стояли возле хокимията (администрации), но в основном - были невооруженные люди. И не все из них понимали, что именно происходит на площади, среди них было очень много зевак. Ведь митинг для Андижана был редкостью, и поэтому люди останавливались, чтобы понаблюдать за не совсем обычным явлением.

Фергана.Ру: - О чем говорили люди на площади?

Элин Йонссон: - О разном, иногда звучали очень наивные речи. Они говорили, что хотели изменений в Узбекистане, что они сейчас могут изменить ситуацию в стране, что не должны больше молчать, что президент Каримов не знает настоящую ситуацию, и они должны ему все показать, сравнивали с Украиной, мол, «украинцы остались на площади, и мы тоже можем оставаться тут, пока не решим наши проблемы». Многие говорили о личном, например, что их дети уехали на заработки за границу, что это неправильно, люди не должны уезжать из своей страны, чтобы кормить свои семьи. Выступали также те, кого в ночь на тринадцатое мая освободили из тюрьмы. Они рассказывали, как их пытали, как тяжело им приходилось в заключении.

Фергана.Ру: - Элин, как Вы думаете, что могло сделать правительство Узбекистана в этой ситуации? Может быть, у Ислама Каримова не было иного выхода?

Элин Йонссон: - Нельзя стрелять в мирных жителей. Надо было их сначала предупредить о своих намерениях. Но власти предупредили лишь тех, кто в то время находился в хокимияте – позвонили им. Однако люди, которые были на площади, не были извещены о том, какие действия власти намерены предпринять. А еще людям могли помочь покинуть площадь, особенно женщинам и детям. Но ведь наоборот – они закрыли это место, окружили его танками и баррикадами, чтобы никто не смог выйти, а затем открыли огонь. Когда люди поняли, что происходит, и пытались бежать, они не смогли этого сделать – всё было закрыто военными. Вместо того чтобы помогать людям, они просто стреляли в них.

Я понимаю, Каримов очень боялся, что митинги андижанцев могут вызвать цепную реакцию. Тем более что акции протеста хоть и не были для узбекистанцев обычным делом, но время от времени уже проводились в разных регионах страны – например, после того, как снесли дома на границе с Казахстаном, или когда уничтожали либо переносили на другое место базары, людям не создавали условий для торговли, были проблемы с газоснабжением, подачей электроэнергии, не платили вовремя зарплату. То есть в стране - серьезные проблемы, и тот митинг в Андижане был далеко не первым.

Кроме того, власти не ожидали, что столько людей пойдет митинговать из-за акромистов, над которыми шел суд. И даже когда они начали проводить аресты людей, участвовавших в акциях протеста, митинги продолжались. В Узбекистане люди обычно боятся таких ситуаций, а тут – продолжают приходить и протестовать. Поэтому Каримов очень боялся, что, проявившись в Андижане, протестные настроения быстро распространятся по всей стране, особенно по Ферганской долине.

Фергана.Ру: - Вы сказали, что у всех, с кем Вы говорили, в те дни погиб кто-то из близких. Сколько вообще людей погибло, по Вашим данным?

Элин Йонссон: - Я не могу этого знать, потому что мои собеседники и сами не знали. Но думаю, что где-то около тысячи человек.

Фергана.Ру: - То есть неофициальные оценки более правдивы, чем официальные данные?

Элин Йонссон: - Да, конечно. Официальным данным я не верю. Было ясно, что тогда погибло очень много людей. Хотя проводить поминки запретили, но когда мы ездили по Старому городу Андижана, было понятно, что люди поминают своих родных чуть ли не в каждом втором доме.

Фергана.Ру: - Как Вы считаете, акромисты – это террористы, революционеры или кто-то еще?

Элин Йонссон: - Я думаю, что они действительно были авторитетными, влиятельными бизнесменами. Люди их действительно уважали, ведь акромисты обеспечивали их работой, выполняли те функции, которые должно было выполнять государство – вовремя платили зарплату, оплачивали декретный отпуск, обеспечили рабочей одеждой и так далее. То есть делали то, что должны делать любые другие частные и государственные предприятия, но что не работало в Узбекистане. И в этом плане деятельность акромистов была редкостью, поэтому они стали являть собой угрозу государству. Но я не думаю, что они были настолько организованны, как потом о них писали. Они очень успешные, очень умные ребята. Да, они верующие, умеют работать быстро и активно. Но они не террористы.

Фергана.Ру: - Вы встречались с беженцами из Андижана в странах Европы?

Элин Йонссон: - Да, встречалась. Многие из них очень хотят вернуться домой. Вот тоже интересный момент. Некоторые люди уже вернулись в Узбекистан. Если они все были террористами, почему тогда вернулись обратно? Ведь власти говорили, что на площади не было мирных людей, что там собрались только террористы. Почему же тогда они возвращаются?

Все андижанские беженцы, которые живут в Европе, мечтают вернуться домой. В Узбекистане им жилось лучше. В Европе очень тяжело жить, если ты не европеец. Очень сложно найти работу, непросто завоевать авторитет… Это очень тяжело – уехать и жить в чужой стране.

Они очень сожалеют, что пошли в тот день на площадь. Многие потеряли там своих детей и матерей – они погибли…

Фергана.Ру: - В чем главная идея Вашей книги?

Элин Йонссон: - Я хотела рассказать, как государство может скрывать события такого масштаба и создавать новую «правду». Ведь так же могут поступать и другие диктатуры, а не только Узбекистан.

Книга начинается с официальной версии событий в Андижане, я нигде не пишу, что она не правдивая, но пока читаешь книгу, начинаешь понимать, что и как, и самое главное – какими методами создавалась новая «правда». А власти Узбекистана справились с этой задачей весьма успешно. Сделали все, чтобы очевидцы молчали, сразу после тех трагических событий просто выключили общество. Новости об Андижане невозможно было ни в Интернете найти, ни по телевизору узнать. Многие из тех, у кого я брала интервью, попали в тюрьму и до сих пор там находятся.

Власти очень умно и хитро создали новую правду из тех материалов, которые изъяли у журналистов и самих акромистов, потом смонтировали фильм, который распространяли по всему миру, и другие материалы, я их видела. Они неправильно переводили то, что говорилось на площади. Например, переводят: «Там стреляют», а на самом деле человек говорит: «Там лежат убитые».

А Запад не знал, кому верить. Ведь не так легко сказать, кто виноват в произошедшем. Действительно, было нападение на тюрьму, действительно, применили насилие, действительно, было оружие, это же факт. Но я считаю, даже если акромисты были террористами, это не оправдывает того, что государство стреляет в своих граждан. Ничто этого не может оправдать. Очень странно, что Европа пропустила этот факт.

И еще я чувствую, что написать об Андижане – мой долг, потому что в этом городе в те дни было очень мало журналистов, а у тех, кто там был, отобрали фотопленки, записные книжки и тому подобное. Поэтому очень мало людей могут рассказать, что там случилось в действительности. А ведь это произошло в 2005 году, сейчас весь мир об этом должен знать. Это ужасно, что столько людей погибло, а весь мир молчит. А скольких людей потом мучили и продолжают мучить! Людей до сих пор арестовывают, и не только оставшихся в Андижане, но и беженцев, например, оказавшихся в России, и возвращают их в Узбекистан.

Мне было совестно оттого, что я там поработала и уехала, оставив всех знакомых и друзей с их судьбами, их страхами. Потом убили Алишера Саипова, который очень много мне помогал, посадили других журналистов и правозащитников. Столько моих знакомых и друзей прошли через такой ад! А я просто уехала… Поэтому я чувствовала, что просто обязана что-то сделать. Когда вернулась в Швецию, выступала по телевидению, по радио, пыталась что-то рассказать о случившемся в Андижане. В какой-то момент поняла, что я единственная, у кого так много материала об Андижане. И я начала писать книгу.

Фергана.Ру: - Какие главные трудности возникли при подготовке книги?

Элин Йонссон: - Было очень сложно определить, что во всех этих рассказах правда, а что ложь. Я сидела и сравнивала все свои интервью, данные правозащитников, организаций Хьюман Райтс Вотч и Амнести Интернэшнл, доклады, в общем, все, что могла найти на эту тему, а затем складывала кусочки того, что я сочла правдой, как пазл. Когда правдивая информация настолько закрыта, появляется другая, которая не является правдой, но становится ею вследствие отсутствия фактов. И потом, большая часть материалов у меня - на узбекском языке, поэтому пришлось много работать с переводчиками. В общем, детективная работа была.

Я не могу сказать, что у меня – вся правда. Я не знаю, сколько в Андижане погибло людей, какие намерения в действительности были у тех, кто пришел в тот день на площадь. Я просто хочу показать все элементы этой истории. Если узбекское правительство говорит правду, почему оно не открыло двери для всех журналистов или международного сообщества? Если их версия – правда, нужно было, наоборот, всех допустить, все показать и провести расследование. Но они умно и хитро все закрыли и создали новую версию.

Книга издана на шведском языке тиражом три тысячи экземпляров. Это очень много для Швеции. Планирую перевести ее на немецкий, английский языки, надеюсь, найду возможность перевести и на русский. Я знаю, что многие хотят увидеть ее на узбекском языке, но мне нужны переводчики.

Эллин Йонссон и директор ее фильма Магнус Герттен (Magnus Gertten)

Фергана.Ру: - Элин, Вашей активности можно позавидовать. Не успев издать книгу, Вы представляете европейской публике свой фильм о гастарбайтерах. Расскажите, пожалуйста, и о нем нашему читателю.

Элин Йонссон: - Фильм называется «Любовь на расстоянии». Это, с одной стороны, документальная лента о любви. А с другой – это фильм об обычной жизни очень многих людей мира, не только жителей Центральной Азии. Потому что большинство людей в действительности живут только ради лучшей жизни в будущем. Они всю жизнь работают над этим, и пока трудятся, пропускают саму жизнь. Например, наш герой едет в Москву, и во время его отсутствия дома рождается его ребенок. Его нет дома в тот момент, когда происходит самое большое счастье для человека! Он пропускает его, находится в Москве, потом рассматривает фотографии своего сына и плачет.

Герой фильма – парень из киргизского города Ош, Алишер Султанов. Мы три года следили за его жизнью. Сначала поехали в Ош, где дали объявление по местному телевидению о том, что ищем парня 18-25 лет, который собирается жениться и уехать в Россию. Мы получили шестьдесят заявок. Выбрали шестерых, сделали кинопробы и остановились на кандидатуре Алишера Султанова. Он очень выразителен перед камерой, умеет рассказывать о своих чувствах и показывать их. Мы сняли его свадьбу, семью, вместе с ним поехали на поезде в Россию, снимали всю дорогу, затем в течение трех лет проводили съемки в Кыргызстане, где осталась его семья, и в Москве, где он работал на стройке.

Алишеру не удалось что-нибудь заработать в Москве, ничего у него не получилось, и он вернулся домой. Работает, но продолжает жить в нужде.

Фергана.Ру: - Вы никак не влияли на его жизнь, были просто наблюдателями?

Элин Йонссон: - Да, мы старались не вмешиваться в его жизнь. Но иногда просто было невозможно не влиять. Мы не все время были с ним, приезжали на время. Когда снимали на работе, работодатель Алишера отнесся к этому очень плохо, уговаривал не снимать. Когда мы ехали в поезде из Киргизии в Москву, у нас возникли проблемы с казахскими спецслужбами из-за того, что мы всю дорогу снимали, как ехал Алишер. У нас возникали проблемы и с московской милицией. Можно сказать, за каждой сценой в этом фильме стоит борьба. Снимать было очень сложно, конечно. Да и Алишеру мы так надоели за все это время (смеется). Но и мы тоже сетовали: «Хотим, чтобы что-то происходило, а он там просто сидит…» (смеется).

Нам хотелось показать внутреннюю жизнь одного отдельно взятого гастарбайтера, его эмоциональное развитие от юнца до взрослого мужчины. Делали документальную ленту, но в результате у нас получился художественный фильм. Мы специально воспользовались художественными методами. Кино вышло такое романтическое и красивое. У нас очень хороший оператор, монтажер - монтирует так, что все чувства на передний план выходят. Когда мы показывали фильм журналистам, они даже плакали.

Режиссерами фильма были мы с Магнусом Герттеном. Он очень опытный режиссер, на его счету – порядка десяти фильмов, а у меня это - первое кино. Но зато в моей копилке - опыт Центральной Азии, долгая жизнь в Москве, где у меня и возникла идея этого фильма: я видела, как живут гастарбайтеры у меня во дворе, и как к ним относилось местное население. Я также встречалась с женщинами, чьи мужья уехали, оставив их дома, и они боялись, что мужья найдут в России себе новых жен, а про них забудут. Меня эта тема давно интересовала.

Фильм Эллин Йонссон «Любовь на расстоянии»

Фергана.Ру: - Кто финансировал это фильм и где его можно увидеть?

Элин Йонссон: - Финансировали нас Шведский фонд кино и Фонд кино Северной Европы, а также различные шведские телеканалы и телекомпании мира.

Премьеры фильма пока еще не было. Мы очень рады, что картина участвует в номинации «Лучший фильм» на международном фестивале документального кино «Нордик панорама», который пройдет в следующие выходные в шведском городе Мальмё. Попасть в число конкурсантов очень сложно, нужно пройти жесткий отбор. Всего в этом конкурсе участвует двадцать один фильм.

Я очень хочу, чтобы этот фильм увидели в Москве и поняли, что их представления о гастарбайтерах – это что-то совсем иное, чем то, что есть в действительности.

Беседовала Феруза Джани